Аяврин Кривошапкин, Себян-Кюельская
национальная эвенская средняя
общеобразовательная школа имени П.А. Ламутского»,
с. Себян-Кюель, Кобяйский улус
Произведения устного творчества ламунхинских эвенов, проживающих в с. Себян-Кюель, донесли до нас бесценные свидетельства народного мировосприятия, особого видения себя в мире. Составляющей частью традиционной культуры ламунхинцев, одной из их этнических характеристик является несказочная проза. Несказочной прозе присущи специфика бытования, особая организация композиционной структуры, свои функции. В эвенской фольклористике жанровая специфика легенд и преданий недостаточно изучена, не выявлены особенности бытования этих жанров.
В данной работе впервые рассматривается и анализируется своеобразие сюжетов и мотивов легенд и топонимических преданий локальной группы ламунхинских эвенов. В научный оборот вводятся ранее неопубликованные фольклорные материалы. Материалом для исследования послужили сюжеты, связанные с окрестностями местности Эндыбал. Информант – моя мать, Кейметинова Любовь Федоровна (1979 г.р.). Ее детство и юность прошли в коневодческом хозяйстве, маршрут которого пролегал, в том числе, и по указанной территории. В те годы она помогала в работе своему отцу Кейметинову Федору Петровичу (1924 г.р.), от которого и услышала данные сюжеты.
В настоящее время граница расселения ламунхинских эвенов (эв. наматкал «ламуты») ограничивается административной границей муниципального образования «Ламынхинский национальный наслег», расположенный на севере Кобяйского улуса (района) Республики Саха (Якутия). Территория наслега занимает северо-восточную часть территории улуса и расположена в горно-таежной зоне Западного Вехоянья. Главная ось Верхоянского хребта, проходящая по территории наслега, является водоразделом бассейнов рек Лена и Яна. Будучи пограничным, данный наслег имеет общие границы с такими улусами РС(Я): Жиганский, Эвено-бытантайский и Верхоянский.
Ламунхинская группа эвенов, в отличие от других групп эвенов Якутии, достаточно изучена в этнографо-лингвистическом направлении [Гурвич, 1956; Алексеева, 2003; Алексеев, 2006, Алексеева, 2008, Кузьмина, 2010 и др.]. Среди данных работ следует выделить исследование А. А. Алексеева, в котором он рассмотрел проблему этнической истории локальной группы эвенов северо-западного Верхоянья — ламунхинских и тюгясирских эвенов. Согласно его анализу этнической культуры данной локальной группы эвенов, большинство эвенских родов имело тунгусо-якутское происхождение, не меньшую роль сыграли и юкагирские племена [1, 150].
Народная устная проза делится на сказочную (с установкой на художественный вымысел, развлекательность) и несказочную (установка на достоверность и познавательность). У эвенов для них соответственно имеются такие названия: нимкан (сказки разных типов) и тэлън «рассказ, предание, легенда» (сюда относятся и мифы).
Предания народов Сибири делят на исторические (т. е. об исторических личностях), топонимические (о происхождении названий географических объектов), генеалогические (о происхождении родов), легенды – на шаманские и все остальные, поскольку никакого другого признака классификации к такому разнородному материалу применить не удается.
Общепринятое определение предания пока еще не выработано, однако жанровые признаки не вызывают на сегодняшний день сомнений. Предания сохраняют память о событиях и реальных лицах (или которые могли быть). Это передаваемая из поколения в поколение устная народная летопись – широко известные в народе устные эпические рассказы в прозе. Когда-то предания выполняли общественно важную роль достоверного исторического источника, так как ссылались на рассказы участников и очевидцев реальных событий, хотя сам повествователь никогда не выступал участником или свидетелем событий, ибо речь всегда шла не о близком, а о далеком прошлом.
Топонимическое предание. Наряду с эвенскими топонимами на территории ламынхинского наслега немало якутских названий, что вызвано его географическим расположением на границе с ареалом проживания верхоянских якутов, а также этнокультурной и генетической связью с ними. Одним из таких является название гидронима Кыс Кюель (Девичье озеро), расположенного на северо-востоке от с. Себян-Кюель, примерно в 35 км в сторону местности Эндыбал.
При анализе предания о Кыс Кюель мы предположили влияние якутского этнического субстрата не только в звучании, но и отражении якутской ментальности при объяснении топонаименования и в процессе номинации. По народной интерпретации, в основе названия лежит история девушки и ее несчастной любви, что нехарактерно для эвенской традиции. Но известно, что подобное явление типично для якутской (и шире — тюркской) топонимии. Таким образом, топонимические предания об утопленницах – это бродячие сюжеты типологического характера, встречающиеся у других народов.
Соотношение факта и вымысла в преданиях бывает разное. В некоторых текстах исторические события передаются с достаточной точностью. В других реально лишь имя центрального персонажа или упоминание о действительном событии, с которым связывается содержание, а сам эпизод, о котором рассказывается, бывает целиком вымышленным и даже наполненным фантастическими элементами. В рассматриваемом нами повествовании нет фантастики, зато есть небольшой фактологический момент: «Через несколько дней молодой человек продолжил свой путь в Эндыбал за свинцом». Известно, что эндыбальское свинцовое месторождение разрабатывалось с ХVIII по начало ХХ в.
Легенда. В локальной устной традиции ламунхинских эвенов и сегодня активно бытуют устные рассказы, повествующие о родовых местах, людях и реалиях жизни местного населения, о событиях, происходивших в давние или сравнительно недавние времена в здешних местах. Это небольшие по объему прозаические тексты свободной формы изложения. Таковым является рассказ о верхоянском силаче Аппые, прибывшем на летний праздник эвенов, традиционно проходивший в местности Эндыбал. Данный сюжет известен и верхоянским якутам.
Коренное отличие предания от легенды, также имеющей установку на достоверность, исследователи видят в том, что основным содержанием легенды является нечто необыкновенное, сверхъестественное. необычных явлениях природы, предположительно имеющих сверхъестественную сущность [2, 60]. К этой тематической группе примыкают и рассказы о необычных людях со сверхъестественными способностями, в том числе и о силачах (как в рассматриваемом рассказе об Аппые). В легенде об Аппые мы видим восхищение непревзойденной физической силой героя, которая подчеркивается в повествовании подробным описанием действий героя и сравнением с ним других участников состязаний: «Он, побежав к речке, нашел огромный камень и поднял его. Все ахнули. Аппый таскал этот камень четыре раза по поляне туда-сюда и, устав, бросил его возле трибуны. (…) Пробовали многие мужчины и молодые люди, никто из них так и не поднял этот камень». Такая героизация основного персонажа сближает данный текст с героическими легендами об основателях родов.
Итак, в фольклоре ламунхинских эвенов большое место занимает несказочная проза, включая в себя такие жанры как топонимические предания и «героические» легенды.
Несказочная проза отличается от сказки несколькими признаками, которые объединяют предания и легенды. Главный из них – это установка на достоверность, они привязаны к определѐнному месту и времени.
Обычно сюжеты построены на одном мотиве, но мотив каждый раз может быть разным, передаются обыденной речью, в них нет традиционных оборотов, параллелизмов; имея фактическую первооснову, могут далеко отойти от нее, тем самым подвергаются вольной поэтической интерпретации. Не имея собственных жанровых канонов, легенды и предания могут заимствовать сказочные «начальные» и «конечные» формулы: («Давным-давно…»), завязку («Как-то однажды…») и развязку («С тех пор …»).
Художественные приемы, используемые в предании, определяются их основной функцией – информативностью, познавательностью. Чтобы убедить слушателя в достоверности изображаемого, рассказчик приводит доказательства, указывая на наличие некоего предмета или объекта местности.
Героическая легенда об Аппые интересна тем, что в центре повествования не образ ламунхинца, а приезжего якута. Это говорит об устойчивых межэтнических контактах в данном регионе. Проанализировав содержание легенды, мы пришли к выводу, что, по сравнению с преданием, здесь центральный образ разрабатывается подробнее. При этом описывается не внешность и характер самого героя, а ярко иллюстрируются его сверхчеловеческие способности, а также называется имя – Аппый (в предании о Кыс Кюель имя героини не называется). Несмотря на бóльшую фактологичность и достоверность: местность летнего праздника действительно существует, названо конкретно имя героя, а также реально наличествуют «следы героя» в виде камня, — данный текст остается легендой, так как здесь важна не историчность повествования, а то, что в ней описывается именно необыкновенное событие или явление.
В эвенских легендах объяснительная функция преобладает над дидактической: в концовке дается не поучение, а констатация факта, результат действия, выражающего идею повествования и подтверждающего его достоверность: «С тех пор он (камень Аппыя) так и лежит на том месте, где был оставлен». Но как видим по концовке, в эвенском варианте никакой морализации или прямых оценочных заключений она не дает. Это роднит данную легенду с топонимическим преданием, где часто в качестве доказательства упоминается предмет, как-то связанный с героем (созданный, оставленный им в данном месте). Камень действительно существует, подтверждая достоверность описываемого события и являясь красноречивым памятником исключительных возможностей человека. Таким образом, эвенские легенды утверждают безграничность и многогранность проявлений Природы и выдающиеся способности созданного и одаренного ею человека.
Итак, в несказочной прозе ламунхинских эвенов мы выделили героические легенды и топонимические предания, которые имеют как общие жанровые черты, так и видовые функциональные различия. Взаимодействуя не только с другими жанрами, но и влияя друг на друга, предание и легенда могут создавать пограничные, переходные, смешанные образования: легенды в той или иной степени похожи на предания, а предания имеют черты легенды. Интересно и одновременно сложно бывает в таких текстах проанализировать, какие черты определенного жанра в них прослеживаются.
На примере устных рассказов эвенов-ламунхинцев можно обозначить специфику жанра, выражающуюся в ряде особенностей: взаимосвязь с образом жизни, бытом и хозяйственной деятельностью; взаимосвязь с мировоззрением и религией; наличие признаков, сближающих тексты со сказками и другими жанрами. В несказочной прозе имеются самобытные сюжеты, представляющие уникальный материал для проведения фольклорных, историко-этнографических исследований, т.к. в них отражены исторические события, менталитет, традиционная культура проживающего здесь народа. Таким образом, проведенное исследование позволяет выявить жанровую специфику и особенности бытования преданий и легенд на примере одной из локальных групп эвенов Верхоянья.
Литература
1. Алексеев А. А. Эвены Верхоянья: история и культура: (конец XIX — 80-е гг. XX в.) / А. А. Алексеев. — Санкт-Петербург: ВВМ, 2006. — 243 с.
2. Кузьмина Е.Н. Несказочная проза народов Сибири: опыт подготовки томов серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» // Актуальные проблемы сибирской фольклористики: Мат-лы Всерос. науч. конф., 4–7 ноября 2008 г. (г. Новосибирск). Новосибирск, 2008. С. 57–71.